1. Педагогическое училище и физико-математический факультет.

Начальное и среднее образование я получил на дне того же рукотворного (Рыбинского) моря, где и родился. Поскольку выбирать практически было не из чего, а также из материальных соображений, после окончания в с. Билюково Школы колхозной молодежи (ШКМ), где математику преподавал прекрасный учитель Д. И. Черепов — бывший офицер-кавалерист на фронтах Первой мировой войны (как-то он пожаловался на то, что свободно ездил верхом на любой лошади, а вот справиться с велосипедом так и не сумел), я поступил в городе Весьегонске в Педагогическое училище. Помимо того, что город этот древний (местные краеведы доказали, что он старше Москвы и даже Твери), он славился очень хорошими учителями (назову учителя русского языка О. И. Образцову, математиков В. М. Ушакова и С. Н. Нумерова, географа С. М. Разина).
Окончив Педучилище и дополнительные курсы, я получил звание учителя математики в неполной средней школе. По настойчивому предложению руководителей и учителей педучилища я был направлен в Москву для продолжения образования. После длительных размышлений (в основном по поводу того, смогу ли я учиться, как москвичи) я не стал поступать в МГУ (тогда он назывался Первым), а подал заявление в Московский государственный педагогический институт им. Ленина (МГПИ), который образовался примерно за год до моего поступления из Второго МГУ (кроме МГПИ на базе Второго МГУ образовались Второй Медицинский и Химико-технологический институты).
Наш (Тихомировский) корпус, где располагался физико-математический факультет, находился на Малой Пироговской улице, рядом с Ново-девичьим монастырем. На плитах последнего я не только готовился к экзаменам, но и постигал математику (в объеме далеко выходившем за рамки учебных программ и экзаменов). Поскольку в предвоенные годы было широко распространено совместительство, то преподавали одни и те же профессора и доценты как в МГУ, так и МГПИ. Не ставя цели хотя бы упомянуть преподавателей физико-математического факультета МГПИ, назову здесь лишь профессоров Николая Николаевича Малова, читавшего большой курс общей физики, и Феликса Рувимовича Гантмахера, читавшего курс математического анализа, академика Андрея Николаевича Колмогорова, а также Дмитрия Ивановича Сахарова, возглавлявшего большую физическую лабораторию (он создавал не только лабораторные работы, но и обеспечивал демонстрацию опытов на лекциях). Отмечу, что до постройки всемирно известного комплекса зданий на Воробьевых горах, МГУ располагался хотя и в центре города, но в очень скромном здании на Моховой улице (напротив Манежа), существенно уступавшем и по площади и по архитектуре главному корпусу МГПИ (именно в этом корпусе после революции выступал перед студентами В. И. Ленин).
Сразу после сдачи экзаменов, уже в первые дни после начала войны (22 июня 1941 года) началось формирование студенческих отрядов, основной задачей которых являлось возобновление и укрепление бывшей (старой) государственной границы Советского Союза. Последняя, в связи с присоединением западных частей Белоруссии и Украины к СССР в 1939 году, была перенесена на десятки и сотни километров на запад. Новую границу укрепить, как следует, не удалось, а старая была заброшена.
Наш отряд в поезде, составленном из товарных вагонов, уже 27 июня 1941 года. Прибыл к месту назначения — несколько десятков километров западнее Минска. Однако, надолго задержаться на окопных работах в этом месте нам не удалось, поскольку на 2-ой или 3-ий день после начала работ Минск уже горел.
Все последующие месяцы (июнь-август 1941 года) мы, вместе с частями Красной армии, передвигались на восток, останавливаясь там, где, по указанию военных, нужно было соорудить очередную линию окопов и капониров. Кормили нас из тех же котлов, что и красноармейцев, плюс некоторый подножный корм, который мы не упускали случая добыть и самостоятельно.

Так продолжалось до подмосковного Волоколамска. Большинство членов отряда возвратились отсюда в Москву. Однако, еще до подхода к Волоколамску был сформирован и вооружен отряд из 20 человек, перед которым была поставлена задача — ликвидировать группу немцев-диверсантов, высадившихся в районе Каширы и захвативших тепловую электростанцию. Потеряв 5 человек, примерно, в течение 2 недель мы эту задачу выполнили.
В это время (в начале сентября) до нас был доведен приказ, подписанный Сталиным, согласно которому студенты с 2-4 курсами физико-математического и технического образования возвращались в свои вузы и направлялись в академии для получения военного образования. Поскольку я (из-за ликвидации немцев-диверсантов в районе Каширы) прибыл в Москву позже своих товарищей, то, явившись (в сентябре) во Фрунзенский военкомат города Москвы, я услышал от военкома: сожалею, но на все места в Военно-воздушную академию имени Жуковского, которые были предоставлены нам, я закончил направлять ваших товарищей еще вчера, но у меня кажется, есть одно место в гидрометеорологический (военком с большим трудом, после второй или третьей попытки, выговорил это слово) институт. Если согласен, я тебя направлю туда. Долго не раздумывая, я ответил: согласен. Так я впервые сам узнал, что есть такой институт и что с этого момента метеорология должна потеснить мою любимую математику, с которой я еще долго не хотел расставаться: не только во время так называемой самоподготовки, но и на занятиях и даже в нарядах у меня всегда была под рукой (чаще под ремнем) математическая книга, в частности, мне хорошо запомнились пять томов «Высшей математики» академика В. И. Смирнова, а также только что изданный «Векторный и тензорный анализ».
Вся дальнейшая жизнь у меня связана с этим институтом, название которого менялось, но неизменно сохранялось слово «гидрометеорологический». Приказ о направлении на учебу в военные вузы позволил сохранить жизнь хотя бы тем 3% студентов 1920-1923 годов рождения, которые обучались перед войной. Из студентов московских вузов наибольшее число погибло в районе Смоленска — Ельни, где из неподготовленных полков народного ополчения была сформирована группировка, окружение и пленение которой в октябре-ноябре 1941 года открыло немцам дорогу на Москву (погибли или попали в плен свыше 700 тысяч человек).
Не могу не отметить одного события в период обучения в МГПИ, относящегося еще к концу 39 — началу 40 годов. В связи с большими потерями на финском фронте был образован батальон, основным требованием для включения в который являлись успехи в лыжной подготовке (я, как назло, занимал призовые места на соревнованиях по лыжам). Этот батальон размещался в Даниловских казармах и предназначался для борьбы с финскими «кукушками», от которых наши бойцы и командиры несли немалые потери. Уже больше месяца мы усиленно занимались (стрельба и лыжи). У меня, что называется, было все в порядке. Однако накануне подачи эшелона и отправки его на финский фронт у меня поднялась (за 40°) температура. Как сейчас вижу двух офицеров с двумя шпалами на петлицах, стоявших перед моей кроватью, один из которых говорит, что меня нужно посылать — там, на Карельском перешейке, при тех холодах, которые стояли зимой 1939-1940 годов, все пройдет. Другой же говорит, что до перешейка я не дотяну. Только на другой день я узнал, что было решено отложить отправку меня до второго эшелона. Однако дело шло к окончанию финской войны и второй эшелон уже не отправляли, а нас распустили. Из пяти студентов МГПИ, отправленных с первым эшелоном, никто не возвратился (до сего времени не могу забыть, как одна из девушек, с которой дружил мой хороший приятель С. Павлов, попросила меня пойти в пошивочную мастерскую и получить костюм, сшитый для невернувшегося с Карельского перешейка Павлова).
Закончил я МГПИ им. Ленина уже после войны, благо он располагался вблизи Главного штаба ВВС, куда мне часто приходилось ездить по делам службы.
За окопные работы и переход (вместе с отступающей армией) от Минска до Москвы нас (активных членов студенческого отряда МГПИ) наградили медалью «За оборону Москвы» вскоре после ее учреждения (еще во время войны). Однако, когда только в 1965 году (до этого не проводились ни парады и ни какие-либо мероприятия в честь дня Победы) попросили сообщить сведения об окопных работах и участии в отряде по ликвидации немцев-диверсантов в районе Каширы. Когда я об этом написал, кадровики потребовали от меня назвать 5 участников нашего отряда. Поскольку отряд был смешанным, то я и тогда (в 1941 году) знал в лучшем случае только

имя нескольких студентов. Поэтому вполне естественно, что я не мог представить данные о 5 участниках (да, признаюсь, тогда в 1965 году и не придавал этому значения). Короче говоря, участником ВОВ в 1965 году меня не признали. Только позже, когда были опубликованы обо мне статьи сначала в газетах Тверской области, а затем в «Известиях», один из участников каширского отряда написал мне, что все, кто воевал под Каширой, получили звание участника ВОВ. После получения нужных справок военкомат Петроградского района СПб вручил удостоверение «Ветеран-участник ВОВ» и мне.

2. ВВГМИ КА.

В связи с развитием авиации, в том числе Военно-воздушных Сил (ВВС), в 20 — 30-х годах прошлого века увеличилась потребность в специалистах, обслуживающих авиацию, в том числе ВВС.
С этой целью в 1930 году по инициативе В. А. Белинского, Е. В. Близняка, Н. Н. Зубова и других был создан, на базе географического факультета МГУ, Московский гидрометеорологический институт (МГМИ), первым директором которого был назначен В. А. Белинский (в то время аспирант МГУ).
Для подготовки метеорологов для ВВС при МГМИ было организовано военное отделение (1935 год), преобразованное затем в военный факультет (1938 год). Поставили и преподавали курс Военной метеорологии на этом факультете полковники Виктор Александрович Шталь (в прошлом — главный штурман Киевского военного округа) и Александр Александрович Кулаков (в послевоенные годы — начальник Метеослужбы ВВС).
Хотя до начала Великой отечественной войны (ВОВ) подготовили некоторое количество (около 100) военных метеорологов, их было совершенно недостаточно для обеспечения боевых действий ВВС и других видов Вооруженных Сил во время ВОВ.
Вследствие этого, как только началась война, был поставлен вопрос о более широкой подготовке военных метеорологов и гидрологов. Для решения этой задачи Совет народных комиссаров СССР распорядился образовать Высший военный гидрометеорологический институт Красной Армии (ВВГМИ КА) — распоряжение № 8066 от 16 августа 1941 года.
Слушателями этого института были зачислены годные к военной службе студенты МГМИ и призванные в армию студенты, окончившие 2-4 курса физико-математических факультетов университетов и педагогических институтов. Для последних учебный план предусматривал изучение только специальных дисциплин и окончание ВВГМИ в течение 1,5 — 2 лет. Начальником института стал участник Гражданской войны комбриг (позже — полковник) А. Г. Старшинин, возглавлявший до этого военный факультет МГМИ.
Практически все преподаватели МГМИ перешли на работу в ВВГМИ. Некоторые из них были призваны в армию и получили воинские звания.
Хотя меня направили, обмундировали и уже в конце сентября зачислили слушателем ВВГМИ КА, к обучению в этом институте мы приступили значительно позже (в декабре 1941 года) и уже не в Москве, а в городе Ленинабаде (Таджикской ССР). В связи с тяжелой обстановкой в Подмосковье и других фронтах, ухудшавшийся от недели к неделе (и даже от одного дня к другому) из слушателей, преподавателей и других сотрудников института был сформирован полк, который разместили в зданиях автозавода им. Сталина (ЗИС). В условиях строгой (даже — жесткой) дисциплины полк проводил многочасовые занятия, готовясь выступить на фронт, где в районе Волоколамска был выделен участок для него (как ранее летом побывавшим там я был включен в группу, дважды выезжавшей на этот участок фронта).
Эвакуация института из Москвы в город Ленинабад, обучение там, возвращение в 1943 году в Москву и передислокация в 1944 году в Ленинград, достаточно полно изложены в моих записках «О службе в ВВГМИ и ЛГМИ» (интернет-сайт www.рггму).
Наряду с ВВГМИ в Ленинабаде проводились занятия на курсах младших метеоспециалистов. Одним из слушателей этих курсов был А. С. Монин, учившийся до войны на механико-математическом факультете МГУ (почему он не оказался в ВВГМИ — сказать не могу), а в будущем — крупнейший ученый по динамике атмосферы и океана, академик АН СССР (ради истории — избранный в нее лишь после пятой попытки), директор Института океанологии АН СССР отмечу, что А. С. был одним из первых, кто высоко оценил наши работы по динамике облаков.

3. ВГМФ СА.

В 1945 году ВВГМИ был преобразован в Ленинградский гидрометеорологический институт (ЛГМИ) с военным факультетом при нем. В 1946 году этот факультет получил права самостоятельного военного вуза (директива Генерального Штаба Вооруженных Сил № ОРГ /7/ 247045 от 24 мая 1946 году). После двух переименований этот ввуз получил название Военного гидрометеорологического факультета Советской Армии (ВГМФ СА) — директива ГШ ВС № ОРГ /10/ 386683 от 20 февраля 1950 года.
Первоначально (1945-1948 годы) ВГМФ СА располагался там же, где и ЛГМИ, — на набережной Макарова, 2. После переезда ЛГМИ на Малоохтинский проспект, ВГМФ СА получил здание (бывшие казармы) на Рузовской ул. — недалеко от Обводного канала и рядом с Витебским вокзалом. Потребовались немалые усилия, чтобы привести это здание в состояние, пригодное для проведения всех видов занятий в вузе. Кроме кафедр математики и физики (а также кафедр политической, военной подготовки, иностранного языка) на факультете были созданы специальные кафедры: военной метеорологии, общей метеорологии и климатологии, синоптической и динамической метеорологии. Возглавляли эти кафедры кандидаты наук, доценты И. А. Янковский, Л. Т. Матвеев и С. И. Титов. Практические занятия по изучению метеорологических и аэрологических приборов проводились в двух лабораториях, организованных при кафедрах общей и синоптической метеорологии, а также на базе учебной практики (вблизи пос. Васкелово — в 50 км к северу от Ленинграда).
Не имея возможности назвать всех преподавателей и, тем более, технических работников кафедры, назову здесь лишь тех, с кем начинал организовывать кафедру и лабораторию, а затем вместе работал (включая и тех, кто поступил на кафедру уже в ЛВВИА имени Можайского): это — полковники Б. М. Новиков, И. А. Славин, Г. Я. Наровлянский, Н. А. Петров, А. А. Кмито, Н. И. Новожилов, В. Я. Лях, Е. М. Соколов, И. М. Шварев, К. И. Финкельберг, Л. М. Волхонская, профессора Н. В. Кобышева и А. Д. Заморский, доц. В. Д. Шаповалова (Лысенко). Упомяну, что начинали педагогическую деятельность также на нашей кафедре полковники В. И. Воробьев и П. И. Смирнов. Первый из них за сравнительно короткое время подготовил у нас добротную диссертацию и монографию, в дальнейшем заведовал кафедрами в ЛВВИА и ЛГМИ.
Лабораторией нашей кафедры (общей метеорологии и физики атмосферы) сначала заведовал Д. П. Беспалов, затем В. А. Зайцев и (уже в ЛВВИА) А. В. Софрыгин. Обеспечивали учебный процесс и выполнение исследовательских работ значительное число лаборантов и техников (отмечу среди них З. Е. Миханову), оказывавших большую помощь в создании лабораторных работ, подготовке учебников и научных статей к печати, плакатов для лекций.
Не могу не назвать двух сотрудников кафедры — В. А. Зайцева и А. А. Ледоховича (ради истории: Зайцев — участник ВОВ, после войны попал в тюрьму. Тогда было принято считать, что это по какой-либо политической статье. Естественно, кадровики возражали против приема его на работу. Однако, побеседовав с ним, я узнал, что Зайцев — человек тихий и немногословный -, работая на лесозаготовках, с кем-то подрался. Он окончил ЛГУ и еще до войны проявил интерес к облакам. Мне удалось убедить начальство в том, чтобы зачислить Зайцева на должность начальника лаборатории.
С момента вступления в должность начальника кафедры (в первой половине 1947г. — после защиты кандидатской диссертации) я и перед преподавателями и перед сотрудниками лаборатории поставил задачу — заниматься не только учебными делами, но и стараться вносить вклад в развитие науки. Зайцев и пришедший вскоре Ледохович, а также инженер-конструктор (должность которого удалось, не без труда, но все же получить) разработали, изготовили опытные образцы и испытали два важнейших прибора — самолетный измеритель водности облаков и самолетный термогигрометр (не в укор будь сказано, сделать это должны бы специально для этого существующие ГГО и ЦАО — с многочисленными штатами и крупными финансами, однако по инструментальной метеорологии и аэрологии эти обсерватории, особенно ЦАО, мало что сделали).
С этими приборами плюс самописцы перегрузок самолета и реагентами активных воздействий на облака кафедра (конкретно Матвеев, Ледохович и техники) примерно в течение 10 лет участвовали (преимущественно совместно с сотрудниками Арктического института — А. И. Воскресенский и др.) в воздушно-летных экспедициях. Помимо оперативных задач — разведка ледовой обстановки в Арктике и подспутниковые измерения — в этих экспедициях получены уникальные экспериментальные данные по облакам (не только нами, но, с нашими приборами, и в метеослужбе страны в целом), сохраняющие значение до наших дней.
Во время этих полетов мы трижды побывали на Северном полюсе и совершили на расстоянии 500-800км от полюса три кругосветных путешествия (при незаходящем Солнце пересекли все меридианы Земли).
Исследования, проводившиеся в нашей учебной лаборатории, послужили основой для организации научно-исследовательской лаборатории (уже в ЛВВИА им. Можайского). Только потому, что мы не ограничивались учебными делами, комиссия Главкома ВВС (возглавлял которую зам. начальника главного штаба ген. А. И. Кутасин), проверявшая в 1954 году деятельность ВГМФ СА, отметила нашу учебную лабораторию и кафедру в целом. Главком ВВС наградил меня достаточно дорогим ружьем.
Помня о том, что человек (особенно, ученый) знаменит не только своими трудами, но и, в большей степени, своими учениками, на кафедре с первых лет ее деятельности была организована, через адъюнктуру (аспирантуру) и соискательство, подготовка кандидатов и докторов наук. На ВГМФ СА первые диссертации выполнили и успешно защитили В. С. Кожарин, П. К. Душкин и Е. Г. Ломоносов. Чтобы не возвращаться к этому вопросу, отмечу, что за время заведования кафедрами в трех учебных заведениях под моим руководством подготовили диссертации 43 кандидата наук. Из них 7 человек защитили и докторские диссертации, стали профессорами, руководят кафедрами в вузах или отделами в ННИ. Все преподаватели кафедры и даже часть инженеров защитили кандидатские диссертации, а 5 человек и докторские.
Под нашим руководством готовили диссертации не только служившие на факультете офицеры, но и соискатели из Москвы и с Украины (особенно тогда, когда я работал уже в ЛГМИ и ежегодно, в течение 10 лет, возглавлял государственную комиссию в Одесском гидрометинституте), а также из Грузии, Узбекистана, Болгарии и стран Африки.
Душкину и Ломоносову принадлежит заслуга разработки (в 50-х годах) первой (в СССР) гидродинамической модели прогноза полей давления на 3-5 уровнях. Любопытно, что когда поступила в Минобороны первая в СССР ЭВМ «Стрела» и удалось добиться предоставления некоторого времени для разработки задач прогноза погоды, то в Москве не удалось найти кого-либо, кто мог бы начать эту работу. Члены-корр. АН СССР И. А. Кибель и Е. Н. Блинова, знавшие меня по ВВГМИ и по докладам на их семинарах, обратились с просьбой направить Душкина и Ломоносова во вновь организованную лабораторию одного из НИИ Минобороны.
В 50-х же годах мною разрабатывались теория (метод) гидродинамического прогноза полей облаков, температуры и осадков. Большой вклад в реализацию метода на ЭВМ «Стрела», «Урал», «БЭСМ», «ЕС» и др., доведение результатов до практического применения внесли такие ученики, как Ю. Г. Лушев, Л. П. Быкова, В. Н. Козлов, С. А. Солдатенко, Г. Х. Исмаилов, Р. Н. Ефремов, Ю. Л. Матвеев, Н. А. Калинин, А. М. Пирнач, Е. М. Соколов и др.
Результаты научных исследований, многочисленные публикации в открытой (преимущественно в журналах Академии Наук и Гидрометеослужбы) печати, а также учебники и монографии сотрудников трех кафедр, которыми я руководил, членов сформировавшейся общесоюзной школы динамики облаков не оказались не замеченными, более того, получили признание и распространение не только в СССР, но и за рубежом.
Назовем здесь лишь наиболее крупные труды, в которых цитируются и включены в них некоторые наши результаты. Это — три энциклопедии, в том числе «Большая Советская» (статьи «Физика атмосферы» и «Метеорология», написанные соответственно акад. Г. С. Голицыным и акад. М. И. Будыко) и «Военная энциклопедия»; монография акад. А. С. Монина «Прогноз погоды как задача физики» (где достаточно полно изложен наш метод образования и прогноза облаков); обзоры членов-корреспондентов АН СССР И. А. Кибеля и Е. Н. Блиновой в связи с юбилеями Гидрометцентра СССР; монография профессора Ю. Б. Храброва «Прогноз погоды на 5-7 дней»; доклад академика Г. И. Марчука на Президиуме АН СССР.

Перевод на английский статей опубликованных в Докладах и Известиях Академии Наук СССР и России, в журнале «Оптика атмосферы и океана», а также перевод на несколько языков фундаментального учебника (монографии) «Основы общей метеорологии. Физика атмосферы» способствовали тому, что наши работы замечены и цитируются за рубежом (в том числе — в нескольких крупных изданиях энциклопедического или учебного характера).

4. Ленинградская военно-воздушная инженерная академия имени А. Ф. Можайского (ЛВВИА)

В 1956 году ВГМФ СА был включен в состав ЛВВИА им. А. Ф. Можайского (Директива Генерального Штаба ВС СССР № 40246 от 26.06.1956 года) в качестве 5-го (метеорологического) факультета Академии (практически перебазирование факультета с Рузовской ул. на Ждановскую ул. на Петроградской стороне было завершено лишь в 1958 году).
Чтобы приблизить количество подразделений на нашем факультете к числу их на других факультетах, на 5-ом факультете в дополнение к трем существовавшим в ВГМФ СА и сохраняющимся с несколько измененными названиями кафедрам (военной метеорологии, динамической метеорологии, общей метеорологии или физики атмосферы и ближнего космоса) были организованы две новые: кафедра метеорологических измерений на базе кафедры общей метеорологии и кафедра синоптической метеорологии — на базе кафедры динамической метеорологии. Начальниками этих пяти кафедр были назначены соответственно полковники: доц. И. А. Янковский, проф. С. И. Титов, проф. Л. Т. Матвеев, доц. Н. А. Петров и проф. П. Д. Астапенко.
Назову здесь лишь тех преподавателей, которые читали лекции по дисциплинам кафедры физики атмосферы: полковники Л. Т. Матвеев, Б. М. Новиков, И. А. Славин, , И. М. Шварев, Н. И. Новожилов, Г. Я. Наровлянский и профессора Н. В. Кобышева, А. Д. Заморский и Н. А. Лебедев.
На 50-60-е годы пришлось наибольшее количество испытаний ядерного оружия, сопровождавшихся радиоактивным заражением земной поверхности на больших площадях, образованием мощных (до десятков километров по вертикали) радиоактивных облаков. Опираясь на теорию, созданную для естественных облаков, и экспериментальные данные, полученные в полетах, преподаватели кафедры, во взаимодействии с центральными НИИ Министерства обороны, разработали методы прогноза радиационной обстановки в районе ядерного взрыва. Используя вычислительную технику (ЭВМ), сотрудники кафедры подготовили и защитили три докторские (Матвеев, Ефремов, Кмито) и несколько кандидатских (Лушев, Герман, Быкова, Кудрявцев и др.) диссертаций.
Кафедра вышла на всесоюзный и даже мировой уровень по разработке приборов для исследования атмосферы (Зайцев, Ледохович) и изданию учебников для вузов, прежде всего, «Основы общей метеорологии. Физика атмосферы», выдержавшие с 1958 года по 2000 год пять изданий и переведенные на английский и несколько других языков.
Получили известность учебник «Климатология» Наровлянского, монографии Славина, Кобышевой, Германа, Кмито, Зайцева и Ледоховича.

5. ЛГМИ — РГГМУ.

Образованный на базе ВВГМИ вуз длительное время (1946-1994 год) назывался Ленинградским гидрометеорологическим институтом (ЛГМИ). В связи с происходившими в России реформами (в том числе и в образовании) этот вуз получил (с 1994 года) название Российский государственный гидрометеорологический университет (РГГМУ).
Хотя после демобилизации (в 1975г., по выслуге лет) были мне приглашения поступить на работу в такие вузы, как ЛВВИА, Лесотехническая академия (где был даже избран на должность зав. кафедрой механики), а также в некоторые НИИ (в частности, в Центр экологической безопасности АН СССР), я все же принял решение не порывать с любимым делом подготовки специалистов — гидрометеорологов и, что мне казалось даже важнее, с работой по написанию учебников и монографий. Пусть и не единогласно (как это было в последующих пяти переизбраниях) меня избрали на освободившуюся должность зав. кафедрой общей и прикладной климатологии.

На метеорологическом факультете ЛГМИ в 1975г. руководили кафедрами доктора наук — профессора: метеорологических прогнозов погоды (МПП) — А. С. Зверев, экспериментальной физики атмосферы (ИЭМ) — Л. Г. Качурин, динамической метеорологии — Д. Л. Лайхтман, общей метеорологии — В. Г. Морачевский, авиационной и космической метеорологии — С. В. Солонин, общей прикладной климатологии — Л. Т. Матвеев (до 1974 года эту кафедру возглавлял проф. В. М. Шапаев).
В последующем кафедрой МПП заведовал доктор — профессор В. И. Воробьев, кафедрой ИЭМ — доктор-профессор А. Д. Кузнецов, на базе кафедр общей метеорологии и климатологии создана кафедра метеорологии, климатологии и охраны атмосферы (МКОА), заведовал которой Л. Т. Матвеев (1980-1990 год) и заведует доктор-профессор А. С. Гаврилов (1991 год по настоящее время); на основе кафедры динамической метеорологии организована кафедра динамики атмосферы и космического землеведения (ДАКЗ), руководит которой доктор-профессор К. В. Кондратович. Дисциплины, входившие в состав кафедры прикладной климатологии и авиационной метеорологии (руководил которой доктор-профессор Р. Н. Ефремов) были включены в кафедры МПП и МКОА.
Остановлюсь еще на одном эпизоде из моей биографии. Сначала в период службы в Академии Можайского, а затем и в период работы в ЛГМИ я прочитал небольшие (10-12 часов) курсы лекций по физике атмосферы и ближнего космоса Земли в нескольких отрядах космонавтов (начиная с первого — гагаринского). Вполне естественно, что с многими из них я был знаком. Особенно тесные отношения у меня сложились с дважды Героем Советского Союза Георгием Гречко. Он уже на моих лекциях проявлял повышенный интерес к излагаемому на них материалу. После ухода из отряда космонавтов Г. Гречко начал работать научным сотрудником Института физики атмосферы. В 70-80-ые годы я часто с ним встречался и имел возможность обсуждать с ним различные вопросы (в связи, в частности, с подготовкой им двух диссертаций) на ежемесячных семинарах проблемного совета «Атмосфера — океан — космос», который возглавлял Президент Академии Наук, академик Г. И. Марчук. Не так давно (в начале 2007 года) Гречко выступал по телевидению на канале «Культура». Наряду с многочисленными вопросами о космических полетах, ведущий спросил, не встретил ли Гречко бога в космосе и верит ли он в бога? Гречко ответил, что в бога он не верит, однако считает, что там наверху есть что-то такое, что оказывает решающее влияние на нашу жизнь, в противном случае нельзя понять почему в пяти случаях он остался жить. Я не хочу сравнивать себя с Гречко, но и у меня было также несколько случаев, когда объяснить то, что я не погиб, можно лишь предположив, что наверху есть нечто, способное оказать на нас решающее влияние.
Кроме эпизода с внезапным повышением моей температуры во время войны с финнами, вынудившей отложить отправку на финский фронт, во время полетов после войны в двух случаях самолет в слоисто-дождевых облаках над морем (в которых, согласно излагаемой на лекциях и в учебниках теории наблюдаются небольшие восходящие движения и отсутствуют мощные движения в виде струй) оказался в такой нисходящей струе, продолжал падать и только в 50м от поверхности моря с большим трудом удалось вывести самолет из струи.
После окончания (с отличием) ВВГМИ весной 1944 года меня распределили в группу, которая направлялась в югославскую армию маршала Тито, со всех сторон окруженную немцами. Поскольку попасть туда можно было, лишь совершив парашютный прыжок с самолета, члены группы до отлета должны были совершить 30-40 таких прыжков. Когда за плечами было уже около 30 прыжков, меня пригласил новый начальник института контр-адмирал М. Е. Иванов и сказал, что прыжки надо временно (на 1-2 недели) прекратить, в связи с назначением начальником эшелона по передислокации личного состава и оборудования ВВГМИ КА из Москвы в Ленинград.
Только потому, что приказ о передислокации ВВГМИ в Ленинград встретил со стороны всех преподавателей (во главе с зам. начальника института проф. Е. В. Близняком) резкое сопротивление, переброска института заняла не 1-2 недели, а 3-4 месяца (до ноября 1944 года). Поскольку в Ленинграде не хватало преподавателей, то было принято решение не возвращать меня в Москву и не посылать в Югославию (см. об этом наши заметки в интернет-сайте www.rshu.ru). Хотя хорошо было известно, что только, в лучшем случае, один из двух самолетов достигал цели — оказывался над армией Тито и сбрасывал доставленный им груз. Кто и почему предложил назначить меня начальником эшелона, почему так сильно возросло время пребывания меня в этой должности и, как следствие, почему не был я сбит над югославской землей — остается лишь допустить, что подействовала некая сила сверху.
При отправке в Белоруссию на окопные работы я вскочил в эшелон, ухватившись за последнюю ручку последнего вагона. Когда потом пешком мы шагали от Минска до Москвы, я нередко ругал себя, почему я ухватился за эту ручку. Но потом оказалось, что эта самая ручка спасла мне жизнь: все московские студенты, не отправленные с первыми эшелонами на окопные работы, оказались в дивизиях ополчения, погибли или попали в плен в результате ликвидации немцами котла (из 11 дивизий) в районе Ельни.
Только какой-то силой сверху можно объяснить отмену приказа об отправке ВВГМИ на приготовленный для него в районе Волоколамска участок фронта.
В 1942 году как, когда немцы вышли на берег Волги, мы считали дни и недели, когда нас пошлют защищать Сталинград (и, действительно, слушателей курсов, учившихся еще на военфаке при МГМИ, направляли под Сталинград).

Приведу еще сведения о тематике тех открытых научных исследований, которые выполнялись мною и под моим руководством, преподавателями, аспирантами и инженерами кафедр.

1. Структура приземного (приводного) и пограничного слоев атмосферы: закономерности распределения скорости ветра и характеристик турбулентного обмена по высоте, периодические (в частности, суточные) колебания их. По этой теме защищена моя кандидатская диссертация (1947г.) и опубликована первая статья в «Метеорологии и гидрологии».
2. Динамика атмосферных облаков, туманов и осадков: физические условия образования и развития; структура; поля водности, влажности и температуры; гидродинамические модели формирования; численные методы прогноза.
3. Особенности полетов самолетов и ракет в облаках и облачной атмосфере.
4. Синоптические вихри: уравнения переноса вихря в бароклинной атмосфере; роль различных факторов в возникновении вихря и его эволюций; качественная и количественная оценка роли бароклинности в зарождении и развитии циклонов и антициклонов; возникновение фронтов; толкование (понимание) многочисленных явлений синоптического масштаба; муссонная циркуляция и явление эль-ниньо.
5. Тропические циклоны: зарождение и развитие; траектории движения; облака и глаз циклона; осадки.
6. Мезомасштабные явления: роль облаков, водяного пара и других парниковых газов в формировании поля температуры в крупных городах и других населенных пунктах (в частности, острова тепла); суточные и годовые колебания количества облаков и осадков.
7. Глобальные поля облаков, температуры и осадков, изменение глобального климата Земли.
По материалам исследований мною опубликовано (преимущественно в журналах Академии Наук СССР и России, а также Гидрометслужбы) около 200 научных статей и 5 монографий (две из которых переведены и изданы на английском). На основе теоретических и прикладных исследований полей облаков и осадков (с сильным уклоном в сторону использования результатов при обслуживании авиации и других средств вооружения) была подготовлена и защищена на совете Гидрометеорологического центра СССР (1959 год) диссертация на степень доктора физико-математических наук (вместе с профессорами А. Х. Хргианом и М. Е. Швецом оппонентом по диссертации выступил академик А. С. Монин, который в отзыве написал, что автором представлены две диссертации, каждая из них заслуживает степени доктора).
На основе идей и результатов, полученных мною и многочисленными учениками и последователями (не только в России, но и в Украине, Узбекистане, Армении, Грузии, Казахстане) сложилась возглавляемая мною научная школа динамики облаков и осадков.
Из 6 учебников (написанных мною единолично или в соавторстве) наиболее повезло фундаментальной «Физике атмосферы» (на английском «Fundamentals of General Meteorology»). Она за 40 лет (1958-2000 год) не только выдержала 5 изданий, переведена на иностранные языки (английский, китайский, испанский, грузинский и, что особенно удивительно, на иврит), но и заняла по данным Всемирной метеорологической организации (ВМО) одно из первых мест по распространению и использованию в учебных заведениях стран — членов ВМО. Можно отметить, что во время немногочисленных поездок за рубеж (Лондон, Милан, Прага, Берлин) меня узнавали и признавали после того, как представляли в качестве автора «Физики атмосферы».
Приведу, в заключение, сведения об ученых, которые возглавляли в 1930-2007 год гидрометеорологические вузы МГМИ — ВВГМИ КА — ВГМФ СА — ЛГМИ — РГГМУ:
профессор В. А. Белинский (1930-1941 год),
полковник (до 1943г. — комбриг) А. Г. Старшинин (1941-1944 год),
контр-адмирал М. Е. Иванов (1944-1945 год),
инженер-полковник А. А. Клунников (1946-1955 год),
доцент В. И. Полтавцев (1945-1952 год),
доцент П. Н. Морозов (1952-1964 год),
член-корр. АН СССР, профессор О. А. Алекин (1964-1971 год),
профессор П. Д. Астапенко (1971-1972 год),
профессор Ю. П. Доронин (1972-1980 год),
профессор Н. П. Смирнов (1980-1988 год),
профессор Л. Н. Карлин (1988г — настоящее время).

Назову еще ген.-полковника, проф. П. В. Родимова и ген.-лейтенанта, Героя социалистического труда А. А. Васильева — двух начальников Академии им. А. Ф. Можайского, в составе которой наша кафедра и факультет в целом особенно активно развивались.
Не без удивления отмечу, что из 77 лет (1930-2007 год) существования названных выше вузов я проработал (прослужил) в них (кроме МГМИ) 62 года (из них 43 года — в должности заведующего (начальника) кафедр). За эти годы руководили вузами 9 (из названных 13) ректоров (директоров) или начальников вуза. За эти же годы (1944-2007 год) мною поставлены и многократно прочитаны (без единого пропуска занятий — даже на подготовку диссертаций) 6 лекционных курсов, по 5-ти из которых написаны и изданы учебники.

Профессор кафедры МКОА РГГМУ, почетный профессор Академии им. А. Ф. Можайского,
заслуженный деятель науки РФ, ветеран-участник ВОВ и обороны Москвы,
полковник в отставке Л. Т. Матвеев